Как-то раз Данте к нам заходил.
Смышлёный такой, любознательный. Только надоедливый очень. Походит-походит, грушку сорвёт, арфу послушает, а потом спрашивает:
— Что, Отче, неужто про сковородки правда?
— Нет, — говорю, — Дантушка. Неправда про сковородки.
Тогда он херувима погладил, в кущи отлучился и опять за своё:
— А про кочергу раскалённую, Отче, ведь правда же?
Я смиренно воздел очи к небу и отвечаю:
— Нет, сын мой. Враки всё. Нет никаких кочерёг.
— И котлов кипящих, что ли, нет? — допытывается, прищурившись.
— Воистину нет котлов!
Погулял Данте, клубнику помог на варенье перебрать, вижу — тоскует. Ходит кругами, думает о чём-то напряжённо.
— Господи, — вопрошает, — а геена-то хоть огненная есть же?
Ну надоел, право слово!
— Кликни мне, Пётр, — говорю, — дежурного по шахтам. Кто там сегодня?
— Сегодня… та-ак… ага, вот. Вергилий сегодня за шахты отвечает. Ван момент, щас приведу. Одна нога здесь, другая там.
И побежал по Эдему. Только слышно:
— Вергилий, эй, Верги-илий!…
Пришёл чумазый Вергилий. Я к нему наклонился и шепчу:
— Послушай, своди-ка мальчонку в шахты на экскурсию. Больно рвётся. Хочу, говорит, посмотреть на жизнь рабочего класса. Испытать, так сказать, единение с народом. Ну, ты понимаешь. Не в службу, а в дружбу?
И пошли они с Моего благословения в шахты.
Данте потом ещё книжку написал по этому поводу. Что-то вроде «Рудокопство для чайников». Напутал, правда, всё что можно, да и присочинил изрядно. Но Мне всё равно понравилось. Складно так, хорошо! Вот, например:
«Мы подошли к окраине обвала,
Где груда скал под нашею пятой
Еще страшней пучину открывала.
И тут от вони едкой и густой,
Навстречу нам из пропасти валившей,
Мой вождь и я укрылись за плитой.»
Про вонь он преувеличил, правда. Ну да, пахнет немного, но не смертельно.
К тому же знали бы вы, сколько они там получают!…